Я отрываюсь от клавиатуры. Я вспоминаю... Я вспоминаю его. Каким он был, каким он есть. И пишу про него. Стараюсь писать правду, хотя память нередко мне изменяет. Подсовывая яркие и теплые цвета. Я очень злюсь на нее, когда нахожу то, что она подло от меня спрятала. Конечно же, это оказывается какой-то жутко саднящей, больно впивающейся в меня секундой. Но эта секунда тоже моя, она была моей и должна оставаться моей, и нечего памяти ее от меня прятать! Его я помню очень отчетливо - это серая шерсть с серебряными прядями, и кажется, что с него стекают искры, когда он бежит. Это острые клыки, но главное - это глаза. Это стальные равнодушные глаза...
Я расскажу Вам о нем. Я очень боюсь что-то наврать или спутать. Почему, я объясню Вам позднее.

Хвоя, хвоя... Как она смешно и колюче пахнет! Маленький волчонок весело прыгал, гоняясь за неусидчивой бабочкой и временами приникая к земле. Как смешно пахнет хвоя! А еще смешной его братик, он всегда чихает, когда ее нюхает! И смешной жук, не разбирая дороги семенящий куда-то вдаль. Когда его толкаешь или подбрасываешь в воздухе лапами, он, приземляясь, все так же деловито бежит совсем в другую сторону. А еще смешной его папа. Он все время ходит задумчивый и очень серьезный, как будто все время занят чем-то очень важным, требующим очень сложных размышлений! Он даже не соглашается поиграть с ним и его братиком. Только отгоняет их и даже рычит, и кажется, что взаправду! Вот какой папа! А еще он иногда исчезает вместе с другими взрослыми. Так надолго, что они с братиком успевают поспать и еще поиграть. А потом появляется с кусками чего-то красного... И все взрослые его едят! Фу, какая гадость, на вкус хуже грибов и даже жука! Как они могут эту гадость даже нюхать??? И вообще, нет ничего вкуснее маминого молока!

...да. Это тоже воспоминание. Почти стертое, почти прозрачное. В нем остался только запах сосновых иголок - терпкий, зеленый и очень горький на вкус. Вот такое воспоминание. Только иголки. Это воспоминание из детства волчонка. Почти ничего больше в памяти не осталось. Только иголки... Но какие они смешные!

Он прижался к земле. В нос опять ударила прелая хвоя. Но теперь он не стал кусать ее, а потом возбужденно вспрыгивать от восторга. Сталь медленно скользила по юному олененку. Лапы вгрызлись когтями в землю. Тело напряглось, перед тем как бросить его стальные глаза вперед к жертве. Струна лопнула, и волк прыгнул. Олененок успел обернуться, прежде чем холодные серые глаза убили его.

Он был один после того жуткого черного дня, когда стая неизвестных ему животных выследила и уничтожила его стаю. В тот день они впервые бежали. Бежали без оглядки, путая следы, разделяясь и снова встречаясь в безнадежном беге. Но звери с длинными палками, которые издавали жуткие хлопки и убивали своим взглядом, все же настигли их. Они убили всю его стаю. Когда на него направили одну из хлопающих палок он извернулся и бросился в бег, которому успел научится за последние пол дня. За его спиной клацнуло, один из врагов злобно что-то произнес, но не стал за ним гнаться. Его пожалели, решили, что один-единственный волк без стаи больших дел не натворит. Еще утром он чихал от запаха иголок. В ту ночь его глаза поменяли свой цвет.

Серый почти прозрачный сигаретный дым вылетает в безразличную ночь. Он как воспоминания - неживой и почти невидимый. Иногда я задаю себе вопросы, наблюдая, как он растворяется в морозном воздухе. Почему мне так нравится этот волк? Почему я так хочу быть им, бежать как он по белой пелене снега, красться ночью среди деревьев и встречать воем луну? Его лоснящаяся серо-серебряная шерсть. Его стальные глаза.
Когда-то мы были едины. Потом мы расстались. Нет, мы остались одинаковыми, просто наши пути разошлись. Он не помнит этого утра, это мое воспоминание. Он тогда был слишком маленьким. Я хотел бы рассказать ему про тот день, чтоб он тоже его вспомнил, но я не знаю, где он. Я только знаю, что он сейчас гуляет по ночному лесу, слушая шорохи лесного сна. Он слишком далеко от меня, чтоб его разыскать. Так вот...

Это было раннее осеннее утро волчонка. Золотые листья тогда еще не успели превратится в бурую кашу. Это было утро после той сумасшедшей ночи, когда глаза его стали стальными. Очень страшный запах выдернул его из рваного, почти бесчувственного сна. Он огляделся вокруг...
Это был мой запах. Он был таким же, как у тех, кто накануне отнял у него стаю.
Я видел его. Такого смешного, пушистого, но стальные глаза его вселяли оторопь. Я не боялся - у меня самого уже давно были такие же глаза. Я присел. Волчонок все так же внимательно на меня смотрел. Он тоже не боялся - он уже разучился чувствовать страх. В один и тот же день - научился и забыл... Он просто хотел жить, а я мог ему помешать. Поэтому он спокойно решал, чего же стоит от меня ждать.
Вот так мы и смотрели друг на друга, пока вокруг занималась заря.
Потом волчонок, словно отмечая меня в своей памяти, вдохнул носом запах холодного утра и меня в нем и, повернувшись ко мне спиной, неспешно потрусил прочь. Он знал, что я не причиню ему вреда, иначе не повернулся бы спиной. Он чувствовал, что я свой. А я это знал.
А больше мы не встречались. Я и мой волк, который ушел на волю. Я остался здесь. Мы разделились. Я стал жить тут, а волк - бегать по лесам, встречать рассветы и провожать закаты. Иногда я думаю, что бы поменялось, если бы на его месте был я, а на моем - он? Наверное, ничего.

Зимний рассвет. Лучики еще невнятного солнца играли перед волком в чехарду. Они преломлялись в снежных буграх, котились с горок, запутывались между собой и норовили ослепить волка. Волк неторопливо скользил по снежным завалам почти лежа на снегу. Два стальных глаза были безразличны и сыты. На секунду волка остановил неясный полутон запаха, который бросил в него ветер. Волк замер. Это было что-то знакомое, но ветер уже снова дул от него и волк не успел понять, что же это было. Ветер взвыл и бросил в волка облако снежной пыли. Стальные глаза продолжили путь. Волк бежал дальше. Внезапно шестое чувство заставило его замереть. Что-то было не так. Ветер все так же подло дул от волка и не мог помочь зверю. Волк приник к снегу. Его светло серая с серебряными космами шерсть не очень гармонировала с белым, только выпавшим снегом. Волк замер. Он медленно пополз вперед, когда услышал за спиной негромкий, но предупреждающий рык. Юный волк быстро развернулся всем телом, готовый убить и умереть. Но прежде – убить. Перед ним стояли два волка. Они стояли готовые прыгнуть и убить. Они щерили пасти. Они были здесь хозяевами. Стальные глаза оставались безразличными. Волк ждал, готовый умереть. Его противники все так же негромко рычали. Вдруг между ними вышел третий. Это был громадный волк с иссиня-черной шерстью и темными глазами. Он был почти в полтора раза больше всех остальных. Он подходил, не отводя взгляд, от стальных глаз, пока они не услышали дыхание друг друга. Секунду они постояли вот так, а потом вожак чужой стаи обернулся и неспешно ушел. Молодой волк был принят в стаю.

Почему мне так важно рассказать вам о нем? Мы едины. Это - единство с волком. Иногда у меня появляется эгоистичная мысль - забрать его сюда, ко мне. Это плохая мысль, я-то знаю, ему повезло больше чем мне. Я бы поменялся с ним местами, но это будет жестоко по отношению к нему. Там, где он, все намного честнее и легче. И, все-таки, жаль, что он не тут. Единство с волком. Он бы меня понял. Единство с волком. Он один, но он не одинок. У него есть зубы. У него есть чистые снега, и явные враги. У него есть серая с серебристыми космами шерсть. И еще у него стальные глаза. Как у меня. Вокруг него нет полутонов, он ясно видит, что для него черное, а что белое. А сам он серый. Как и я. Я не знаю, есть ли у него волчица. Я не хочу лезть в его жизнь. И снова клыки и стальные глаза. Единство с волком.

...вожак его новой стаи все время показывал волку его место, но стальные глаза оставались равнодушными. Они знали, просто знали, без всяких эмоций, что придет день, и вожаком станет юный волк, их обладатель.

И я знаю, что такой день пришел. Я продолжаю чувствовать своего волка. Хотя он от меня за одной кирпичной стеной и тысячами километров. И я знаю, каким будет его конец. И это хороший конец.
Запятые, точки. Как же они иногда мешают, когда хочешь рассказать об очень длинном миге. Который вместил очень “долго”, но длился секунду!
Проклятые запятые только портят некоторые страницы из жизни Волка, они рвут, делят его единый Миг на отрезки, безликие куски мозаики его жизни.

Старый вожак вновь сводил свою стаю на удачную охоту. Свалявшаяся шерсть, седые космы, ничем не напоминающие серебряные искры, желтые зубы. Один клык на середине изломан. Порванное ухо безвольно болталось - далась встреча с одной из людских собак. Но все те же стальные глаза. Все тот же взгляд все тот же цвет. Все тот же он.
Сегодня что-то будет не так. Он это чувствовал. Он это знал. Он вожак. Он огляделся. К нему приближался один из волков его стаи. Вожак знал эту походку. Она говорила: Или ты не вожак, или я мертвец. Страх он перестал чувствовать уже давно. Когда тот попросту стал ненужным. Вожак знал, что ему дан шанс уйти. Уйти сейчас и даже остаться в стае. Но он перестал бы быть Вожаком.
Первый удар принадлежал его врагу. Тело с предельной скоростью бросается вперед и вниз, подныривая под противника. Он распознал этот удар, он начал очень быстро уворачиваться. На пределе сил, на пределе скорости. Но он был стар. Челюсти его противника содрали кусок плеча. Это было не страшно. Для молодого волка, каким он уже давно не был. Но не для старого поседевшего Вожака, перед этим охотившегося наравне со всеми. Но у Вожака было преимущество - его опыт, отточенные до предела навыки. Противник не знал этого удара. Лапа Вожака вспорола воздух, падая на морду противника. Жуткий крик разодрал осеннюю ночь, прежде чем коготь Вожака лишил волка глаза. У него не будет серо-стального взгляда, теперь уже никогда! Эта радость озарила последний миг Волка перед тем как разъяренный от боли враг вгрызся в его горло. Вожак умер.